ты называешь странным, все то, что не можешь понять
URL записи
Павел Тетерский - "КЛОН-КАДР"
Пунктуация, орфография, написание словосочетаний сохранены в авторском виде.
Предельная истина запретна, ее воздух – не для нормальных легких!
___________________________________________________________К двадцати семи годамК двадцати семи годам я успел пожить жизнью, когда ничего для себя не открываешь. Жизнью умиротворенного имбецила, соответствующего своему возрасту. Не могу сказать, что это мне не нравилось. Мне это нравилось, просто в отличие от более счастливых персонажей я понимал, что аз есмь умиротворенный имбецил. Это ставило, конечно, какие-то палки в колеса, но не настолько, чтобы срываться с цепи, до поры до времени.
___________________________________________________________
Если жизньЕсли жизнь – война, то все поражения в этой войне реабилитируются при помощи приобретенной мудрости смирения. Ненавижу мудрость смирения. Вообще ненавижу мудрость.
___________________________________________________________
Любить свою работуЛюбить свою работу – это когда она не вызывает в тебе желания убить всех вокруг и (или) написать об этом хорошую книгу, пышущую бессильной злобой и имеющую все шансы стать культовой. Любить свою работу становиться легко, когда перестаешь любить все остальное.
__________________________________________________________
Большинство проблемБольшинство проблем, связанных с психическими расстройствами, - оттого, что люди не способны их признать у себя в наличие. Как только факт заболевания признается его носителем, все становиться на свои рельсы. Вы просто учитесь с этим жить, вот и все. Обычно это получается. Точно так же вы учитесь жить с новоприобретенным автомобилем, новорожденным ребенком или ампутированной конечностью – кое-что меняется и ретушируется в угоду вашему новому положению, но в целом вы остаетесь в игре, если вы, конечно, не полный лузер.
___________________________________________________________
Честное общениеЧестное общение: оно происходит только тогда, когда вы можете в случае необходимости заехать собеседнику в голову. Для чего требуется его физическое присутствие в радиусе доступности. Это не значит, что вы должны распускать руки всякий раз, когда почувствуете такое желание. Да вы и не станете – в 99% случаев непреодолимые артефакты в виде природных комплексов, хорошо усвоенных манер поведения и банальной трусости встанут бронебойным частоколом на пути вашего естественного поползновения. Однако сам факт наличия такой теоретической возможности уже уравнивает вас в правах со всеми умниками, которые вторгаются на вашу территорию. Вот так, просто. Примитивно. Все вообще обстоит куда примитивнее, чем людям приятно думать.
___________________________________________________________
Никогда не встречайтесьНикогда не встречайтесь с бывшими друзьями, с которыми вы не виделись несколько лет. Зачем вам наблюдать, как они устаканиваются. Как хавают компромисс за компромиссом, как учатся приспосабливаться, стелить, лизать – как учатся выживать, при том что раньше вы просто жили. Но это – не самое страшное. Самое страшное – в том, что пристальный взгляд в их протухшие и потухшие, в их неопределенные (матовые!) глаза – это ваш взгляд в зеркало. Который всегда дает вам понять, насколько изменились вы сами. Изменились – не в лучшую сторону. Оно никогда не бывает в лучшую. Потому что вы – такой же. Вы тоже научились всему тому дерьму, которому научились ваши друзья. Не лгите себе – в их присутствии все равно не получиться.
___________________________________________________________
Это третья причинаЭто третья причина никогда не встречаться с бывшими друзьями. Они слишком много о вас знают – пусть даже о вас в прошедшем времени (это ведь все равно вы, вам от этого никуда не деться). Вся теснота отношений, вся братская любовь-дружба-жвачка, от которой вы раньше морально оргазмировали и на которую молились, когда больше молиться было не на что – все это теперь идет вам во вред. Теперь взаимная открытость и прочитанность напрягает. Те, кем ваши бывшие друзья являются сегодня – вовсе не тот контингент, который вам хотелось бы запустить в свой самый-самый deep-inside, но они уже там, внутри. Они прописались у вас в печенках, вместе с кровью поселились на ПМЖ в ваших венах. Вы можете полностью очиститься от алкоголя и наркотиков, но вам никогда не вывести из организма бесчисленные темы и тени из прошлого. О них можно разве что на время забыть, если они не маячат в кадре.
___________________________________________________________
Все Раскольниковы и Чарли МэнсоныВсе Раскольниковы и Чарли Мэнсоны, все маньяки-чикатилы и Аркамоны Жана Жене - полные ублюдки, недобитые интели и во всех отношениях ущербные обсоски, вне зависимости от степени их реальности или вымышленности. Если бы хоть кому-нибудь из существующих (объективно или в воспаленном мозгу мыслителей и эстетствующих педерастов) персонажей пришло в голову замочить крупноформатного быка, экипированного поддвухметровым ростом и руками диаметром с его голову. Но нет, куда там. Ничего подобного. Все, как один, убивают старух, беременных женщин и детей. Никто не поднимет руку на теорию Дарвина, никто не прыгнет на сильнейшего (я имею в виду: физически сильнейшего). А значит: грош им всем цена. Никакого эстетства. Никакого гигантизма мысли, никаких полетов в иные сферы. Никакого антагонизма системе, или что там еще находят в этой движухе тщедушные юноши и некрасивые девушки (со штангами на языке), которые скупают тиражи Жене и ти-шортов с портретом Мэнсона. Либо ты действительно пытаешься нарушить глобальные законы, либо просто жрешь, пьешь, играешь на компьютере в “Симсов”, смотришь сериалы и вяло сексуешься в рекламных паузах – третьего не дано.
___________________________________________________________
Через некоторое времяЧерез некоторое время я поймал еще один добрый глюк. С девяносто какого-то этажа огромного небоскреба анонимный придурок в костюме с галстуком в сердцах выбросил в терпкую ночь скомканный листочек бумаги с деловыми расчетами – этим листочком был я. Освещенный льющимся из окон светом, я некоторое время еще находился на виду у отпустившего меня галстучника. Становясь для него все сильнее и сильнее уменьшающимся в размере комочком цвета люминесцентной лампы, я в конце концов полностью исчез из поля его зрения и смешался с этой дикой восторженной ночью, увидеть которую может только тот, кому посчастливится проделать весь этот путь от последнего этажа до асфальта.
Выбросившему меня клерку никогда не суждено было это сделать: я же находился в самом начале своего пути. Подкручиваемый теплым ветром, я неспешно пролетал этаж за этажом, заглядывая в каждое окно и не обходя вниманием ни одно из копошащихся в них человеческих сознаний. За долю секунды я успевал увидеть и понять суть каждого из них. Нанизывал их на нитку своего сознания, как ночь нанизывает на свою нить мириады темно-синих флюидов, ежедневно опускающихся на город после захода дневного светила. Я и сам был этой ночью. Поняв ее так, как можно понять только самое себя, да и то не всем и не всегда, я составлял с ней единое целое: она позволяла мне прыгать и барахтаться в ее теплых волнах, ликуя по поводу нового открытия и продолжая нанизывать на ниточку людей и характеры, каждый из которых увеличивал мое сакральное знание ночи.
Мне вдруг открылось какое-то (самое обидное, что я так и не понял какое) запредельное знание. Наука, которая уже давно забыта людьми. А знали ее только трилобиты в Силурийском море, да еще та самая первая ночь, миллиарды лет назад накрывшая, словно найн-инч-нейловский perfect drug, земной шарик и с тех пор вращающаяся вокруг него, как гигантская ментовская мигалка... (...)
Поочередно тыкаясь в каждое окно огромного офисного центра, я видел то, что должно быть сокрытым от чужих глаз. Кто-то из служащих, оставшись один после окончания рабочего дня, засучил рукав и, перетянув галстуком руку чуть ниже хилого бицепса, воткнул шприц в голубую подземную речушку вены. На чьем-то подоконнике горела огромная синяя свеча в глиняном горшке, а рядом лежала какая-то предупреждающая надпись, сделанная на таком же, как я, листочке – я не успел разобрать, какая именно.... Кто-то занимается сексом в кабинете начальника. Одна девочка в районе восемьдесят пятого этажа плакала, измазав тушью белую блузку с кружевным воротничком – наверное, ее бросил парень или уволили с работы. Большой босс – с бачками и похожей на парик прической – на семьдесят девятом заперся у себя в кабинете с номером “Плейбоя”. На шестьдесят седьмом происходила корпоративная вечеринка, и служащие пили вино и слушали новых “Битлз”...
То, что этажи – это годы, я понял не сразу.
Мне открылось движение, частью которого – пусть даже лишней, незваной и незаметной – я невольно стал. Время стало для меня статичным, оно измерялось только в высоту. Расстоянием между мной и асфальтом, ничем кроме. В нем не было ничего преходящего и безвозвратно исчезающего – просто гигантский небоскреб с изолированными этажами без лифта и лестниц. Изюминка ситуации заключалась в том, что переместиться с одного этажа на дугой мог только тот, кого случайно выкинули в окошко.
Не буду описывать всех подробностей того, что произошло дальше. Это называется – упасть на измену. Глобальную в моем случае. Она всегда подкрадывается незаметно, как и любой другой пиздец. Некоторые начинают бояться ментов, другие – автомобилей, воды и прочих теоретических источников боли и смерти. Со мной произошло нечто иное – я попал в настоящую гигеровщину, в центр Силы, в Абсолютное Ничто. Я должен был заплатить за истину, которую мне показали. И никого не интересовало то, что глупый обдолбанный тин просто посмотрел классный фильм, получил кайф и ровным счетом ничего не понял.
Как, впрочем, не сможет понять никогда. Истину мало увидеть – к ней нужно еще и прийти. (...)
....тогда со мной вдруг заговорила первозданная пустота, сила. Глупо пытаться описать Ничто, бездну первородного зла. Темноту без малейшего намека на присутствие кого-то еще, кроме тебя и нее. Ты станешь никем, первозданным сгустком энергии, неприкаянно шляющимся по ее просторам. Это страшно, это непонятно и оттого еще более страшно. Не дай бог кому-нибудь быть позванным на эту дьявольскую пирушку.
Меня тогда позвали – настоятельно и безапелляционно: она, эта сила, ни у кого не спрашивает разрешения. Она просто подхватила мое тело и понесла его к открытому окошку - тому самому, под которым росло ядовито-салатовое дерево – искусно сработанная бутафория. Я должен был преодолеть девять этажей, отделяющих меня от него. Заплатить за то, что видел. Ибо после того, что мне было показано, я уже не могу просто так воткнуть и остаться в этой прокуренной комнатушке.... (...) Я должен был Познать Ночь, Увидеть Ночь – не в глюке, а реально, раз и навсегда, без возврата в свет тусклой лампочки, давеча свинченной мной из подъезда соседнего дома: вперед! – и в последний миг перед мокрым асфальтом тебе откроется вдруг предельная истина.
___________________________________________________________
Мир нельзя изменитьМир нельзя изменить, но его можно менять – этот глагол в данном случае не может иметь форму совершенного вида. Мир таков, каким мы воспринимаем его. (...) Поэтому пока вы меняете мир, он реально меняется. Каждый день, по нескольку раз. Даже если вы в это не врубаетесь и даже если тот самый меняющийся мир – всего лишь ваш собственный: модная теория утверждает... См. Выше. Все опять упирается в приобретенную мудрость. (...) Как только она появляется н горизонте, весь кайф сходит на нет. Что происходит первым: старение или понимание дальнейшей невозможности что-либо изменить? Никто не знает. (...) Но дело даже не в том, что ты собираешься что-то там изменить и на что-то повлиять – по сути дела, это ведь уже давно пройденная всеми хиповщина, не больше, и никакие ченчи на хуй не нужны ни глобусу, ни населяющим его соседям (вашим) по лестничной клетке. Дело в том, что: только в процессе этих самых мнимых–немнимых изменений вас прет на всю катушку. Только в этом полностью отсутствует любой фейк, только это – Настоящее. Настоящее: это когда ты проживаешь любимые места из понравившихся книг. Книги – настоящие, реальность же со временем все больше и больше начинает напоминать шоу Трумена. (...)
Как отличить Настоящее от поддельного дерьма, которое предлагается вам взамен по истечении обозначенного ресурса? Да элементарно. Возьмите хотя бы тусовки. Настоящая вечеринка – это: спонтанная организация, спонтанный секс (а если и отсутствие такового, то хотя бы попытки с чьей-либо стороны), общение без взаимных претензий, желательно драка с каким-нибудь быдлом, полное отсутствие праздничного стола с салатом оливье и галимой селедкой в шубе, всенощная (на полу, вповалку, забив на гигиену) вписка и лишь в последнюю очередь – алкоголь с наркотиками. Подставная вечеринка: нудное мероприятие, планируемое за две недели и приуроченное к какому-нибудь празднику (самое ужасное, если к христианскому. Этим почему-то грешат все как один бывшие ваши друзья, пытающиеся таким образом отмыть годами загаживаемую карму.) Праздничный стол: салат оливье, галимая селедка в шубе, относительно дорогой алкоголь и горячее (пьянеющая хозяйка пати не забывает время от времени сбегать на кухню, что бы проверить духовку). Присутствующие – кучка давно не интересующихся друг другом людей, объединенных общим прошлым и хорошими воспоминаниями. Общение ограничивается завуалированными подъебками, высказыванием претензий и – иногда – сравнением доходов. (...) Воздух, сотканный из повисших пауз и отсутствия тем. (...) Закончится все тоже до боли стандартно: пьяная хозяйка поссориться с еще более пьяным хозяином (из-за разницы принятого на клетку), а вы – поддаты, слегка обдолбанный, печальный и на хер никому ненужный – уйдете вон, в одно рыло, в начале первого, чтобы успеть на метро, или чуть позже, если у вас останутся деньги на такси. Скорее всего, кстати, они у вас останутся – вы теперь достаточно зарабатываете и уже давно отвыкли пропивать все, что есть у вас в кармане. Как-и-подобает-нормальному-человеку. Вы теперь можете называть себя так, таким вот составным ником - погонялом. Потому что все, что с вами происходит, может быть экипировано этим сложноподчиненным предложением. Любое ваше действие, любое ваше описание.
___________________________________________________________
Ваши собственные шестидесятыеВаши собственные шестидесятые: это наркотик, на котором вы сидели очень долго, а потом были вынуждены слезть. Солидная жизнь взрослых людей – такая глобальная клиника Маршака. “Восемь из десяти наших пациентов перестают употреблять наркотики и возвращаются к нормальной жизни”. К той самой, от заката до рассвета (вы теперь редко нарушаете режим, у вас все таки идет – закат, рассвет, потом опять закат). Только все эти сраные криэйторы – копирайтеры, придумывающие тексты для рекламных роликов, молчат об одном. Десять из десяти пациентов – и те, кто возвращается, и стопроцентные (рифмующиеся с извращенцами) невозвращенцы – вспоминают свою зависимость как лучшее, что было в их жизни. Независимо от факта ее наличия в настоящем времени.
___________________________________________________________
Таких людейТаких людей со снесенной психикой принято считать инфантами терриблями, монстрами и вырожденцами (типа, они не могут любить, их не вставляет от основного предписания всех пророков основных мировых религий – плодиться и размножаться), но на самом деле у них просто другая система ценностей. Что вовсе не подразумевает их неспособность любить. Просто любовь не всегда оказывается тем, что вы привыкли о ней думать. Она вовсе не сопряжена с не очень охотным, но (в силу возраста) необходимым оседанием в четырех стенах из-за навязчивой боязни одиночества.
___________________________________________________________
СамоубийствоСамоубийство – сама большая глупость, которую придумали люди. Зачем делать самому то, что за тебя с удовольствием сделают другие? Ты что, думаешь я один такой, кто мечтает кого-нибудь замочить? Да таких вокруг как собак не резанных. Главное – открыться, пойти людям на встречу. Дать им знак – типа, я готов. (...)__________________________________________________________
- Знаешь что?- Знаешь что? По-моему, ты просто насмотрелся фильмов всяких. Про крутых парней.
- Да я даже как-то не задумывался об этом... А что, в этом есть что-то неправильное? Если ты так думаешь, задай себе вопрос: почему все люди испокон веков платят бабки за такие фильмы. Я-то сам кино практически не смотрю, но дело не во мне. Люди вообще смотрят по ящику и в кино на персонажей, которыми они сами бы хотели стать, только кишка тонка и домашние дела не позволяют. Совковая жирная тетка в бигуди хотела бы быть латиноамериканской шлюхой, которую вожделеет богатый Хосе-Игнасио, поэтому она смотрит все эти сериалы. А скромный парень из спального района хотел m,s быть Спайдерменом и бегать по стенам. Хотел бы, но ничего не делает для того, что бы им стать. Не занимается даже альпинизмом и бэйс-джампингом. Потому что, типа, это такой закон. Нормальные люди бывают только в кино. А законам подчиняются все, кроме опять-таки этих нормальных из фильмов... Так что даже если ты и права, я как минимум не худе всех остальных. По крайней мере в этом отношении.
___________________________________________________________
Моя предыдущая жизньМоя предыдущая жизнь сделала реверанс и помахала мне ручкой. Проблема в том, что я не смог ее забыть. Проблема времени настоящего: когда моя новая жизнь (в лице теперешней жены Ролана Факинберга) тоже сделала мне реверанс и помахала ручкой, я не смог забыть и ее. Теперь, кстати, это так же моя предыдущая жизнь. Мысль по ходу: вообще все мои жизни – предыдущие, я как будто существую только в прошедшем времени. Что-то не так в моей психике: жить прошлым – удел восьмидесятилетних пердунов, а не двадцатисемилетних ради калов. Иногда мне кажется, что все мои камни, навязки и подводные течения – только из-за этого. Потому что от настоящего меня впирало лишь тогда, когда оно покрывалось пылью и переходило в ранг воспоминаний.
___________________________________________________________
ПонимаешьПонимаешь, в свои двадцать пять лет я понял одно: никто, на хуй, не отнимал у меня права на ошибку. И если я где-то в чем-то наебался – это моя проблема и мой кайф. Да, кайф. Именно кайф. И никто не будет меня по этому поводу лечить.
___________________________________________________________