ты называешь странным, все то, что не можешь понять
Мы просто становимся старше, ми.
Помнишь, мечтали о нежном снеге?
Помнишь, мечтали об общей постели?
Помнишь, хотели быть из всех лучших лучшими?
Смотри, весна издевается жгучими красками.
А мы...отвечаем ухмылкой, покупая Ray Ban,
Смотри, ми, как сильно сменился спектр проблем.
Помнишь покинувшую меня Крис? Я разные
Платья и туфли ее помню, но не целостно.
Мы вот-вот скоро будем срывать обертки с бутылок
И говорить ночами. (ты помнишь как красиво
Подают тени бабочек на стены). Ревностью
Не страдай, маленькая. Ты же знаешь- раньше
Все было пылко и быстро, а сейчас – глубоко,
Вдумчиво, осознанно у нас с тобой – парное молоко.
Мы просто становимся старше, ми.(с) Целуя Небеса
читать дальше
Самые лучшие стихотворения, ей-богу,
они не про измены мужьям, не про измены женам,
они напоминают списки вещей в дорогу,
необходимых, красивых и разрешенных.
Обычно они про осень, про белые печи,
про то, как строят дома, как взбивают масло.
Они так редко о том, как все могло быть прекрасно,
они скорее о том, что не должно быть и речи.
--
Осень, и я иду с бутылкой тархуна
по улице Вальтера Ульбрихта, где холодный ветер
в пластиковой бутылке гудит так громко,
что редкий прохожий не шепчется за моей спиной,
не говорит про меня, что это идет-гудет
зеленый шум.
--
Я вышла подышать во двор
в спортивной дедушкиной кофте
и слышу тихий разговор
соседок, положивших локти
на подоконники, одна —
соседка сверху, тетя Рая,
и я не знаю, кто другая,
но между ними дождь идет.
--
В жизни бы не узнала, в чем смысл маникюра,
если бы не открыла почтовый ящик,
это ведь так красиво: синее с красным,
а если пришло письмо - красное с белым.
В жизни бы не узнала в чем смысл маникюра,
если б не мыла сиреневую посуду,
если бы не читала зеленую книгу,
если бы бросала серую трубку.
В жизни бы не узнала в чем смысл маникюра,
если б сейчас не гладила твою светлую голову,
если бы не увидела, как исчезают
и опять появляются в свежей сухой соломе
10 земляничных ягод.
---
Встретилась с другом в кафе
и он пригрозил мне адом,
сказал что и здесь, на Земле
и потом,
когда
попаду на небо.
Нi нi нi
менi
взагалi
всього цього не треба.
Не треба менi нiякого "аду".
Краще дайте менi шоколаду.
Краще дайте менi мармуляду
И ТЫСЯЧУ ПОРЦИЙ МОРОЖЕНОГО!
--
Впервые наш сын
дал о себе знать
в ту минуту когда
Зинедин Зидан
ударил головой Матерацци.
Вот и есть во мне самое основное.
Зеленеет поле футбольное.
Предлежание головное.
Положение продольное.
---
Оставишь меня ночевать,
выдашь красную майку
с номером двадцать три,
за окном будет много снега.
Я закричу через стену:
а знаешь в Москве
раньше ходили красные
и желтые двадцать третьи трамваи.
Ты закричишь через стену:
Анечка, двадцать три -
это Майкл Джордан!
Ах, значит, сегодня я Майкл,
Майкл В Снегу Засыпай,
Майкл Красная майка,
Майкл Московский трамвай.
---
Из берегов выходит лето,
и Солнце вновь пустило корни.
Я сдачу с утренней газеты
бросаю в утреннее море.
Летает солнечная стружка,
к вокзалу, тонущему в астрах,
бежит английская старушка,
не завершив анлийский завтрак.
Мне тоже нужен этот поезд.
Но я пока пакую вещи.
Шесть фунтов в сумочку на пояс,
Шесть фантиков в рюкзак заплечный.
За две минуты до отбытья
я нахожу себя в вагоне.
А ты еще успел бы выпить
полчашки кофе на перроне
Доктор Шредингер, Ваша кошка еще жива.
Написала бестселлер, прекрасно играет в покер
(На каре из тузов ей всегда выпадает джокер),
Раздает интервью, в интернете ведет журнал,
И, сказать по секрету, весьма популярный блоггер.
Ящик – форма Вселенной, какой ее создал Бог.
Геометрия рая: шесть граней и ребра-балки,
По периметру – вышки, забор, КПП, мигалки.
Иногда вспоминается кресло, камин, клубок,
И его почему-то бывает ужасно жалко.
Доктор Шредингер, Ваша кошка не видит снов,
Бережет свою смерть в портсигаре из бычьей кожи,
Не мечтает однажды создателю дать по роже,
Хочет странного – редко, но чаще всего весной.
Любит сладкое. Впрочем, несладкое любит тоже.
Вероятности пляшут канкан на подмостках стен,
Мироздание нежится в узких зрачках кошачьих.
Ваша кошка, герр Шредингер, терпит невольный плен
И не плачет. Представьте себе, никогда не плачет. (с) Светлана Ширанкова
Помнишь, мечтали о нежном снеге?
Помнишь, мечтали об общей постели?
Помнишь, хотели быть из всех лучших лучшими?
Смотри, весна издевается жгучими красками.
А мы...отвечаем ухмылкой, покупая Ray Ban,
Смотри, ми, как сильно сменился спектр проблем.
Помнишь покинувшую меня Крис? Я разные
Платья и туфли ее помню, но не целостно.
Мы вот-вот скоро будем срывать обертки с бутылок
И говорить ночами. (ты помнишь как красиво
Подают тени бабочек на стены). Ревностью
Не страдай, маленькая. Ты же знаешь- раньше
Все было пылко и быстро, а сейчас – глубоко,
Вдумчиво, осознанно у нас с тобой – парное молоко.
Мы просто становимся старше, ми.(с) Целуя Небеса
читать дальше
И когда меня потряхивает от электричества,
от молчания, поцелуев и одиночества,
я смотрю на мир и думаю – сколько личного,
сколько лишнего пространства осталось ввинчено
пробкой – в горлышко бутылки из-под шампанского,
темнотой – в ладони, лампочкой, обесточенной
за мгновение до взрыва и даже шанса нам
не дающей на освещенье, - во мглу, и точно ведь:
мир кидает случайный вечер мне – утешайся, мол,
этим мальчиком, этим пляжем, кусочком вечного
чувства близости; солнце падает в воду, качается, как свеча.
и он смотрит и понимает, что я не вещь его,
что я что-то большее и ничья.
Я смотрю на него, и внутри скукоживается надежда.
Не смотри так, Ксения, не влюбляйся навек и разом,
эта нежность останется, теплая, где-то между
рук, камней прибрежных, вопросов «где ж ты?»,
не пускай людей, Ксения, глубже, чем под одежду,
ни в какую душу, ни под какую кожу, тем паче – в разум,
Я буду скучать по тебе, Ксения, сказанное в кулак.
Я смотрю на него и думаю – вот дурак.
Облака укутывают, алое льется сверху, на закате все плавится и течет.
Он уже скучает, хотя еще не уехал.
Губы. Берег песчаный. Щека. Плечо.
У меня в глазах отражается небо, и в небе сладко и горячо,
я прищуриваюсь от света или от смеха.
Солнце падает в воду белой-белой живой свечой,
сумерки накрывают город, реку, песок, завод.
Он кладет ладони мне на живот.
И я думаю – пусть этот миг еще немножечко проживет.© sphan
draот молчания, поцелуев и одиночества,
я смотрю на мир и думаю – сколько личного,
сколько лишнего пространства осталось ввинчено
пробкой – в горлышко бутылки из-под шампанского,
темнотой – в ладони, лампочкой, обесточенной
за мгновение до взрыва и даже шанса нам
не дающей на освещенье, - во мглу, и точно ведь:
мир кидает случайный вечер мне – утешайся, мол,
этим мальчиком, этим пляжем, кусочком вечного
чувства близости; солнце падает в воду, качается, как свеча.
и он смотрит и понимает, что я не вещь его,
что я что-то большее и ничья.
Я смотрю на него, и внутри скукоживается надежда.
Не смотри так, Ксения, не влюбляйся навек и разом,
эта нежность останется, теплая, где-то между
рук, камней прибрежных, вопросов «где ж ты?»,
не пускай людей, Ксения, глубже, чем под одежду,
ни в какую душу, ни под какую кожу, тем паче – в разум,
Я буду скучать по тебе, Ксения, сказанное в кулак.
Я смотрю на него и думаю – вот дурак.
Облака укутывают, алое льется сверху, на закате все плавится и течет.
Он уже скучает, хотя еще не уехал.
Губы. Берег песчаный. Щека. Плечо.
У меня в глазах отражается небо, и в небе сладко и горячо,
я прищуриваюсь от света или от смеха.
Солнце падает в воду белой-белой живой свечой,
сумерки накрывают город, реку, песок, завод.
Он кладет ладони мне на живот.
И я думаю – пусть этот миг еще немножечко проживет.© sphan
Ничто (даже Бог) не исчезает более, достигнув
своего конца или смерти.[...] Нет
больше фатальной формы исчезновения,
есть лишь частичный распад как форма
рассеяния. (Бодрийяр)
так тихо, будто бы только что кто-то
умер. и мир замер, ожидая чуда
ты болтаешь ногами в окно шестого
улыбаешься в небо богу оттуда
--
улыбаешься богу, и он в ответ
целует твои щиколотки и пальцы
хрусталем в сироп- окунает в лето,
щекочет – учит смеяться.
--
снаружи так тихо, будто бы бог
умер - и мир растаял в скорби зыбкой
и кто-то кричит: наконец-то ты сдох!
а он просто спрятался в твоей улыбке
--
он всё еще здесь, и когда ты спишь
он гладит твои волосы, рисует сны
и ты его даже может услышишь -
если перестанешь заводить часы
---
так тихо, как когда на краю эстакады
голосует бог - так ему веселей
освободиться от привязки к двум крайним взглядам-
существованию вещей и несуществованию вещей
--
ты тормозишь, подбираешь бога
он просит подбросить его в тибет
в зеркало заднего улыбаешься богу
и он улыбается в ответ.
своего конца или смерти.[...] Нет
больше фатальной формы исчезновения,
есть лишь частичный распад как форма
рассеяния. (Бодрийяр)
так тихо, будто бы только что кто-то
умер. и мир замер, ожидая чуда
ты болтаешь ногами в окно шестого
улыбаешься в небо богу оттуда
--
улыбаешься богу, и он в ответ
целует твои щиколотки и пальцы
хрусталем в сироп- окунает в лето,
щекочет – учит смеяться.
--
снаружи так тихо, будто бы бог
умер - и мир растаял в скорби зыбкой
и кто-то кричит: наконец-то ты сдох!
а он просто спрятался в твоей улыбке
--
он всё еще здесь, и когда ты спишь
он гладит твои волосы, рисует сны
и ты его даже может услышишь -
если перестанешь заводить часы
---
так тихо, как когда на краю эстакады
голосует бог - так ему веселей
освободиться от привязки к двум крайним взглядам-
существованию вещей и несуществованию вещей
--
ты тормозишь, подбираешь бога
он просит подбросить его в тибет
в зеркало заднего улыбаешься богу
и он улыбается в ответ.
Самые лучшие стихотворения, ей-богу,
они не про измены мужьям, не про измены женам,
они напоминают списки вещей в дорогу,
необходимых, красивых и разрешенных.
Обычно они про осень, про белые печи,
про то, как строят дома, как взбивают масло.
Они так редко о том, как все могло быть прекрасно,
они скорее о том, что не должно быть и речи.
--
Осень, и я иду с бутылкой тархуна
по улице Вальтера Ульбрихта, где холодный ветер
в пластиковой бутылке гудит так громко,
что редкий прохожий не шепчется за моей спиной,
не говорит про меня, что это идет-гудет
зеленый шум.
--
Я вышла подышать во двор
в спортивной дедушкиной кофте
и слышу тихий разговор
соседок, положивших локти
на подоконники, одна —
соседка сверху, тетя Рая,
и я не знаю, кто другая,
но между ними дождь идет.
--
В жизни бы не узнала, в чем смысл маникюра,
если бы не открыла почтовый ящик,
это ведь так красиво: синее с красным,
а если пришло письмо - красное с белым.
В жизни бы не узнала в чем смысл маникюра,
если б не мыла сиреневую посуду,
если бы не читала зеленую книгу,
если бы бросала серую трубку.
В жизни бы не узнала в чем смысл маникюра,
если б сейчас не гладила твою светлую голову,
если бы не увидела, как исчезают
и опять появляются в свежей сухой соломе
10 земляничных ягод.
---
Встретилась с другом в кафе
и он пригрозил мне адом,
сказал что и здесь, на Земле
и потом,
когда
попаду на небо.
Нi нi нi
менi
взагалi
всього цього не треба.
Не треба менi нiякого "аду".
Краще дайте менi шоколаду.
Краще дайте менi мармуляду
И ТЫСЯЧУ ПОРЦИЙ МОРОЖЕНОГО!
--
Впервые наш сын
дал о себе знать
в ту минуту когда
Зинедин Зидан
ударил головой Матерацци.
Вот и есть во мне самое основное.
Зеленеет поле футбольное.
Предлежание головное.
Положение продольное.
---
Оставишь меня ночевать,
выдашь красную майку
с номером двадцать три,
за окном будет много снега.
Я закричу через стену:
а знаешь в Москве
раньше ходили красные
и желтые двадцать третьи трамваи.
Ты закричишь через стену:
Анечка, двадцать три -
это Майкл Джордан!
Ах, значит, сегодня я Майкл,
Майкл В Снегу Засыпай,
Майкл Красная майка,
Майкл Московский трамвай.
---
Из берегов выходит лето,
и Солнце вновь пустило корни.
Я сдачу с утренней газеты
бросаю в утреннее море.
Летает солнечная стружка,
к вокзалу, тонущему в астрах,
бежит английская старушка,
не завершив анлийский завтрак.
Мне тоже нужен этот поезд.
Но я пока пакую вещи.
Шесть фунтов в сумочку на пояс,
Шесть фантиков в рюкзак заплечный.
За две минуты до отбытья
я нахожу себя в вагоне.
А ты еще успел бы выпить
полчашки кофе на перроне
Она ему была, как выстрел в темя,
Как инсталляция больного мозга…
«Смотри, со мною происходит время,
Я истекаю вечностью, как воском,
Я весь тобой, как кожей зарастаю.
Любить в такой замысловатый способ –
Я ничего безумнее не знаю».
Она ему была, как наважденье,
И вся росла в него, как метастазы.
Презрев инстинкты самосохраненья,
Он так не умирал ещё ни разу.
За эту смелость время их запомнит,
Но чёрта с два оно их пощадит.
Она всё чертит на его ладони:
«Происходи со мной… происходи…»
@автор: Елена Касьян
Как инсталляция больного мозга…
«Смотри, со мною происходит время,
Я истекаю вечностью, как воском,
Я весь тобой, как кожей зарастаю.
Любить в такой замысловатый способ –
Я ничего безумнее не знаю».
Она ему была, как наважденье,
И вся росла в него, как метастазы.
Презрев инстинкты самосохраненья,
Он так не умирал ещё ни разу.
За эту смелость время их запомнит,
Но чёрта с два оно их пощадит.
Она всё чертит на его ладони:
«Происходи со мной… происходи…»
@автор: Елена Касьян
17
...просыпаться в 11, курить и звонить подругам
читать френдленту, кофе варить и гонять по кругу
"секс в большом городе" и говорить "опять
мне всего полчаса удалось поспать"
говорить "голова мол болит ну и чёрт с ней"
подводить глаза непремнно густым и чёрным
целовать отражение в зеркале на прощанье
выходя из дома всегда составлять завещание
из джинс выбирать непременно черные и в облипочку
из инструментов - только гитару и скрипочку
слушать тяжелое и как можно как можно громче
друзей называть маришка, димон и ромчик
не стесняться ни водолазки старой, ни проездного
знать всего одного мужчину - "зато какого!"
в институте на лекциях спать или пить из фляжки
проблема - это затяжки, а не растяжки...
грудь еще хочется увеличить, а не уменьшить,
и ни одной мысли о самой лучшей из женщин.
голодные, милые, злые мои семнадцать...
обнять, обняться.
30
...засыпать после сигареты и бокала вина - в девять
любить тебя - да, но ничего не делать:
ни пытаться ни стать стройней, ни заработать больше,
ни выбрать кофе посолоней или там горше.
не красить ресниц, лица не вымазать кремом
никому не говорить с кем мы и где мы,
любую мелодию слушать одинаково равнодушно,
и раздеваться быстро лишь перед сном и душем.
а на работе опять курить, язвительной быть, хлесткой,
с избранными - говорить, слегка поправлять прическу,
через простые стекла очков смотреть свысока
и упирать в ковер острие мыска.
знать, что денег хватит и до зарплаты и далее,
планировать выходные в испании и в италии,
выбирать не между ромом и римом, а между пежо и хондой
быть совершенно неповторимой и безупречно твердой.
окостеневшей в собственном вековом упрямстве,
в собственной стылой нежности, статусном постоянстве,
и воспринимать себя только через другие лица.
холодные 30.takaya_shtuka
...просыпаться в 11, курить и звонить подругам
читать френдленту, кофе варить и гонять по кругу
"секс в большом городе" и говорить "опять
мне всего полчаса удалось поспать"
говорить "голова мол болит ну и чёрт с ней"
подводить глаза непремнно густым и чёрным
целовать отражение в зеркале на прощанье
выходя из дома всегда составлять завещание
из джинс выбирать непременно черные и в облипочку
из инструментов - только гитару и скрипочку
слушать тяжелое и как можно как можно громче
друзей называть маришка, димон и ромчик
не стесняться ни водолазки старой, ни проездного
знать всего одного мужчину - "зато какого!"
в институте на лекциях спать или пить из фляжки
проблема - это затяжки, а не растяжки...
грудь еще хочется увеличить, а не уменьшить,
и ни одной мысли о самой лучшей из женщин.
голодные, милые, злые мои семнадцать...
обнять, обняться.
30
...засыпать после сигареты и бокала вина - в девять
любить тебя - да, но ничего не делать:
ни пытаться ни стать стройней, ни заработать больше,
ни выбрать кофе посолоней или там горше.
не красить ресниц, лица не вымазать кремом
никому не говорить с кем мы и где мы,
любую мелодию слушать одинаково равнодушно,
и раздеваться быстро лишь перед сном и душем.
а на работе опять курить, язвительной быть, хлесткой,
с избранными - говорить, слегка поправлять прическу,
через простые стекла очков смотреть свысока
и упирать в ковер острие мыска.
знать, что денег хватит и до зарплаты и далее,
планировать выходные в испании и в италии,
выбирать не между ромом и римом, а между пежо и хондой
быть совершенно неповторимой и безупречно твердой.
окостеневшей в собственном вековом упрямстве,
в собственной стылой нежности, статусном постоянстве,
и воспринимать себя только через другие лица.
холодные 30.takaya_shtuka
Доктор Шредингер, Ваша кошка еще жива.
Написала бестселлер, прекрасно играет в покер
(На каре из тузов ей всегда выпадает джокер),
Раздает интервью, в интернете ведет журнал,
И, сказать по секрету, весьма популярный блоггер.
Ящик – форма Вселенной, какой ее создал Бог.
Геометрия рая: шесть граней и ребра-балки,
По периметру – вышки, забор, КПП, мигалки.
Иногда вспоминается кресло, камин, клубок,
И его почему-то бывает ужасно жалко.
Доктор Шредингер, Ваша кошка не видит снов,
Бережет свою смерть в портсигаре из бычьей кожи,
Не мечтает однажды создателю дать по роже,
Хочет странного – редко, но чаще всего весной.
Любит сладкое. Впрочем, несладкое любит тоже.
Вероятности пляшут канкан на подмостках стен,
Мироздание нежится в узких зрачках кошачьих.
Ваша кошка, герр Шредингер, терпит невольный плен
И не плачет. Представьте себе, никогда не плачет. (с) Светлана Ширанкова
можно прыгать на диване
и смотреть на потолок
или наблюдать как в ванне
копошится осьминог
можно жизнь начать сначала
можно мылом лечь на дно
только толку в этом мало -
не отпустит все равно
и смотреть на потолок
или наблюдать как в ванне
копошится осьминог
можно жизнь начать сначала
можно мылом лечь на дно
только толку в этом мало -
не отпустит все равно
@темы: с
-
-
21.09.2010 в 19:01-
-
24.10.2010 в 18:27-
-
24.10.2010 в 18:27