Так не бывает: рыжеет челка, март рассыпает на грудь веснушки,
до двадцати – девять дней, как Один, буду болтаться меж двух стихий.
Ветер впивается в кожу колко, небо забрызгано сизой тушью.
Полночь, любимый, стою на взлете, крыльями нервно строчу стихи.
Ты обгоняешь на час. На стенке врет календарь, говорит, что осень.
Нам бы привыкнуть к цейтноту, только четверти жизни как будто нет.
Так же, как раньше: в любой аптеке – гематоген, на запястьях – просинь,
сутки на книгу – безумно долго, вот и читаются за обед…
Март начался, начались дедлайны, велосипедные сдуты шины,
для контролеров не жалко денег – чёртовы принципы, чтоб им всем…
Пропасть во ржи. Я хожу по краю, я по утрам пью лишь чай с жасмином,
я забываю про день рожденья (жаль, не получится насовсем…).
Так не бывает: весна шалеет, ветер раскручивает, как глобус,
весь наш мирок – по законам жанра нужно свернуться и лечь на дне.
Мне девятнадцать, я не взрослею, я, словно чёртова Мэри Поппинс,
с зонтиком – не на воздушном шаре – мир облечу в эти девять дней.
Я расплескала себя по вёснам, по городам, по тетрадям в клетку,
если хранить для кого-то мысли – только чернилами на полях.
Милый, над городом ночью звёздно, выгляни, выдохни, будет лето –
но не сейчас. Ветер рвется ввысь и волосы путает в вензеля.
Так не бывает: всю нежность залпом… Плакать, смеяться и пить, пьянея,
джаз на расстроенном пианино, путая ноты и имена.
…Март оборвал поводок внезапно. Ветер без спросу целует шею,
до двадцати – восемь дней, любимый. Мне девятнадцать, и я – весна…
05.03.2008г.
Ты знаешь, в этих бетонных стенах, в газетных стопках по всем углам,
где даже стать на одно колено – и то салфетками подстилать,
где каждый вечер в семь ровно «Вести», а после – тихо и не шуметь,
где плед из шерсти, на шее крестик, в кармане паспорт, на пальце медь…
Здесь обручальные кольца носят – чтоб жёны видели (дальше – нет).
А я списала бы всё на осень, писала б осени, в Новый Свет,
а я бы двигалась в ритме вальса, и зайцем солнечным в облака.
Скрестила пальцы. Постой прощаться – еще осталось на два глотка.
Ты знаешь, я по ночам не мёрзну, сижу под пледом, ну как всегда,
читаю почту, смотрю на звёзды, грызу отточенный карандаш.
Ты знаешь, здесь одиночкой можно: купил компьютер, завел кота…
(Оно, конечно бы лучше кошку – но это ладно, сойдет и так).
Здесь неприкаянность – это образ, надетый на зиму, как пальто.
…А по весне молодая поросль пробьёт на крыше седой бетон,
все будут, от духоты шалея, сбегать с работы в соседний парк.
А мне бы – желтым воздушным змеем, а мне бы с листьями в облака…
По голове бьет зима и вьюга, лью в шейкер виски и молоко,
и как назло ни одной подруги, друзья – плед, кресло, ноутбук и кот,
и вроде завтра с утра экзамен, не ночь – а очередной кошмар.
Мир замирал, замирал – и замер. А мне б – заснуть, и увидеть март.
Опять снотворного нет в аптеке, кот оставляет на пледе шерсть,
согнув колени, лежу у стенки. Дай, Боже, силы проснуться в шесть…
09.01.2008г.
до двадцати – девять дней, как Один, буду болтаться меж двух стихий.
Ветер впивается в кожу колко, небо забрызгано сизой тушью.
Полночь, любимый, стою на взлете, крыльями нервно строчу стихи.
Ты обгоняешь на час. На стенке врет календарь, говорит, что осень.
Нам бы привыкнуть к цейтноту, только четверти жизни как будто нет.
Так же, как раньше: в любой аптеке – гематоген, на запястьях – просинь,
сутки на книгу – безумно долго, вот и читаются за обед…
Март начался, начались дедлайны, велосипедные сдуты шины,
для контролеров не жалко денег – чёртовы принципы, чтоб им всем…
Пропасть во ржи. Я хожу по краю, я по утрам пью лишь чай с жасмином,
я забываю про день рожденья (жаль, не получится насовсем…).
Так не бывает: весна шалеет, ветер раскручивает, как глобус,
весь наш мирок – по законам жанра нужно свернуться и лечь на дне.
Мне девятнадцать, я не взрослею, я, словно чёртова Мэри Поппинс,
с зонтиком – не на воздушном шаре – мир облечу в эти девять дней.
Я расплескала себя по вёснам, по городам, по тетрадям в клетку,
если хранить для кого-то мысли – только чернилами на полях.
Милый, над городом ночью звёздно, выгляни, выдохни, будет лето –
но не сейчас. Ветер рвется ввысь и волосы путает в вензеля.
Так не бывает: всю нежность залпом… Плакать, смеяться и пить, пьянея,
джаз на расстроенном пианино, путая ноты и имена.
…Март оборвал поводок внезапно. Ветер без спросу целует шею,
до двадцати – восемь дней, любимый. Мне девятнадцать, и я – весна…
05.03.2008г.
Ты знаешь, в этих бетонных стенах, в газетных стопках по всем углам,
где даже стать на одно колено – и то салфетками подстилать,
где каждый вечер в семь ровно «Вести», а после – тихо и не шуметь,
где плед из шерсти, на шее крестик, в кармане паспорт, на пальце медь…
Здесь обручальные кольца носят – чтоб жёны видели (дальше – нет).
А я списала бы всё на осень, писала б осени, в Новый Свет,
а я бы двигалась в ритме вальса, и зайцем солнечным в облака.
Скрестила пальцы. Постой прощаться – еще осталось на два глотка.
Ты знаешь, я по ночам не мёрзну, сижу под пледом, ну как всегда,
читаю почту, смотрю на звёзды, грызу отточенный карандаш.
Ты знаешь, здесь одиночкой можно: купил компьютер, завел кота…
(Оно, конечно бы лучше кошку – но это ладно, сойдет и так).
Здесь неприкаянность – это образ, надетый на зиму, как пальто.
…А по весне молодая поросль пробьёт на крыше седой бетон,
все будут, от духоты шалея, сбегать с работы в соседний парк.
А мне бы – желтым воздушным змеем, а мне бы с листьями в облака…
По голове бьет зима и вьюга, лью в шейкер виски и молоко,
и как назло ни одной подруги, друзья – плед, кресло, ноутбук и кот,
и вроде завтра с утра экзамен, не ночь – а очередной кошмар.
Мир замирал, замирал – и замер. А мне б – заснуть, и увидеть март.
Опять снотворного нет в аптеке, кот оставляет на пледе шерсть,
согнув колени, лежу у стенки. Дай, Боже, силы проснуться в шесть…
09.01.2008г.