Не надо мешать человеку быть несчастным. Оставьте его одного упиваться своим горем, пусть натешится всласть. Если ему нравится заниматься душевным мазохизмом – флаг ему в руки. Пусть сидит в уголочке и развлекается тем, что медленно, со вкусом загоняет себе под ногти иголки. У каждого свои тараканы, и если кому-то нравится быть несчастным, он им будет. Да-да, именно, жизнь дерьмо, а я весь в белом, ах. Иногда это все в белом, выходит на люди, чтобы, потряхивая, как веригами, своей депрессией, сообщить миру великое откровение: меня никто не любит, я никому не нужен. Тут мир, по задумке сценариста, должен проявить глубокое раскаяние и попытаться понять его, несчастного, тонкую душевную организацию. Ага, посыпать голову пеплом и вымаливать прощение за непонимание и все причиненные муки. Когда ничего подобного не происходит, блаженный страдалец удовлетворительно хмыкает: «Ну я же говорил, что жизнь дерьмо» и забивается обратно в свой уголок, дрочить на несправедливость мира. Не мешайте ему; хочешь быть несчастным – будь им! Чем меньше зрителей будут сочувственно наблюдать этот спектакль, периодически подливая масла в огонь дружескими советами и участием, тем быстрее ему надоест роль мученика. Сам выползет, снимет вериги, почешет опухшее от слез лицо: «Бля, какой хуйней я тут страдаю». Переставит мебель, уедет в отпуск, потратит все бабушкино наследство на шопингтерапию, сядет на диету, прыгнет с парашюта, поедет к цыганам растлевать медведей. И уж точно, не с меньшим удовольствием, чем, чуть раньше, бился головой о стенку: «…а солнце – ёбаный фонарь».