ты называешь странным, все то, что не можешь понять
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
Я могу подарить человеку себя всю - тело, душу, все. Но подарить ему свободу - не в моих силах
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
Она умерла. Я не знаю как сейчас об этом писать, я не могу об этом писать. Я пытаюсь делить Вселенную на ноль. Я пытаюсь делить на ноль себя, Москву и эту осень - разум выдает ошибку как последний калькулятор. Она умерла. Это невозможно понять. На ноль делить нельзя - я помню это из школьных уроков, но не помню почему. Кажется результатом будет бесконечность. Бесконечность не
помещается в голове, с раннего детства я пытался представить бесконечное пространство космоса, но не мог. С годами я привык что это так. Просто поверил что космос бесконечен потому что больше не во что было верить. Человек всегда может привыкнуть к тому, что не может представить. Она умерла. Круглосуточная морзянка. У - мер - ла. У!мер!ла! У - мер - ла. Три тире, три точки, три тире - бьются сигналом бедствия, чуть затихая во время сна, работы и общения. Она умерла. Мы познакомились с ней случайно, хотя вскоре выяснили что не могло быть иначе - мы давно ходили по одним и тем же улицам и друзья наших друзей были знакомы. Я предложил послушать плеер и протянул ей один наушник. Мы слушали музыку и я смотрел в ее глаза - я знал что так рождается любовь. Она смотрела в мои глаза - она тоже это знала, как выяснилось позже. Я влюбился с первого взгляда, я знал что такой девушки не могло появиться на Земле, это невероятная ошибка. Она ответила не сразу - женские чувства более инертны, мне пришлось доказывать что я именно тот, кого она ждет - не такой как все, талантливый, веселый. Зато потом мы уже не расставались до самого конца. По всем законам логики и эстетики я должен был погибнуть вместе с ней, но
почему-то я остался жить. Она умерла. Наша любовь была такой же безграничной и неповторимой, такой же неслыханной и неземной, какой бывает каждая неповторимая любовь. Мы гуляли по улицам, переплетая пальцы рук.
Мы целовались на эскалаторах, которые казались возмутительно быстрыми и короткими. Мы переписывались по интернету потому что нам не хватало встреч. Мы писали друг другу стихи - это были самые лучшие стихи в мире. Мы искали на ветке сирени цветки с пятью лепестками и съедали их, загадывая желания. И желания всегда сбывались. Она умерла. Мы не представляли себя друг без друга и расставание на неделю казалось невозможным. У нее было слабое сердце и она бы наверно умерла от горя, если бы некий оракул ей предсказал что пройдет всего несколько лет и я буду жить с другой женщиной. А разве сам бы я в это поверил? Но разве у меня был выход? Я знаю, что она меня простила. Ведь и я бы не желал чтобы она оставалась всю жизнь одна после моей смерти. Но сам я не могу себе этого простить. Она умерла. Удивительно, но мы никогда не ссорились. Как мы могли ссориться если у нас полностью совпадали и вкусы и привычки? Мы понимали друг друга с полуслова и веселили знакомых если, не сговариваясь, хором отвечали на вопросы. У нас были свои тайны и ритуалы, свой язык. Конечно мы называли друг друга уменьшительными названиями зверюшек. Мы были очень породистыми зверюшками, не какими-нибудь рыбками, котиками, зайчиками или совсем безыдейными малышами. Она умерла. У нее были удивительно пышные волосы почти метровой длины - к ней подходили
на улицах парикмахерши, уговаривали срезать и продать. Когда волосы запутывались, я часами их распутывал, боясь порвать хоть один волосок - это занятие нам очень нравилось. У нее были стильные клеши и хипповские фенечки на руках. Мы объехали автостопом всю Европу. Мы пили абсент в Праге и курили марихуанну в Амстердаме. Мы ночевали в нашей маленькой палатке, залезая в один спальник на обочинах немецких автобанов и французских железных дорог. Мы слышали крики сов в польской дубраве и боялись утреннего комбайна на австрийском кукурузном поле. Мы искренне верили что так
будет всегда. Женщине, с которой я сейчас живу, нельзя рассказывать об этом - она лишь удивленно поднимет брови: а как вы жили без удобств? Она в общем неплохая женщина, она довольна жизнью с перспективным журналистом, хотя и не интересуется моей работой. Она читает журналы мод, мечтает водить собственную иномарку и летать зимой с каким-нибудь мужчиной на Канары - например со мной. Она умерла. До последнего мига она так и не узнала что умирает. Я не знаю когда это произошло, не знаю даже где похоронено ее тело. Я знаю одно - мать вашу , та женщина, с которой я живу, никогда не сможет мне ее заменить, пусть даже она похожа чертами лица, пусть у нее такое же имя, фамилия и номер паспорта...
помещается в голове, с раннего детства я пытался представить бесконечное пространство космоса, но не мог. С годами я привык что это так. Просто поверил что космос бесконечен потому что больше не во что было верить. Человек всегда может привыкнуть к тому, что не может представить. Она умерла. Круглосуточная морзянка. У - мер - ла. У!мер!ла! У - мер - ла. Три тире, три точки, три тире - бьются сигналом бедствия, чуть затихая во время сна, работы и общения. Она умерла. Мы познакомились с ней случайно, хотя вскоре выяснили что не могло быть иначе - мы давно ходили по одним и тем же улицам и друзья наших друзей были знакомы. Я предложил послушать плеер и протянул ей один наушник. Мы слушали музыку и я смотрел в ее глаза - я знал что так рождается любовь. Она смотрела в мои глаза - она тоже это знала, как выяснилось позже. Я влюбился с первого взгляда, я знал что такой девушки не могло появиться на Земле, это невероятная ошибка. Она ответила не сразу - женские чувства более инертны, мне пришлось доказывать что я именно тот, кого она ждет - не такой как все, талантливый, веселый. Зато потом мы уже не расставались до самого конца. По всем законам логики и эстетики я должен был погибнуть вместе с ней, но
почему-то я остался жить. Она умерла. Наша любовь была такой же безграничной и неповторимой, такой же неслыханной и неземной, какой бывает каждая неповторимая любовь. Мы гуляли по улицам, переплетая пальцы рук.
Мы целовались на эскалаторах, которые казались возмутительно быстрыми и короткими. Мы переписывались по интернету потому что нам не хватало встреч. Мы писали друг другу стихи - это были самые лучшие стихи в мире. Мы искали на ветке сирени цветки с пятью лепестками и съедали их, загадывая желания. И желания всегда сбывались. Она умерла. Мы не представляли себя друг без друга и расставание на неделю казалось невозможным. У нее было слабое сердце и она бы наверно умерла от горя, если бы некий оракул ей предсказал что пройдет всего несколько лет и я буду жить с другой женщиной. А разве сам бы я в это поверил? Но разве у меня был выход? Я знаю, что она меня простила. Ведь и я бы не желал чтобы она оставалась всю жизнь одна после моей смерти. Но сам я не могу себе этого простить. Она умерла. Удивительно, но мы никогда не ссорились. Как мы могли ссориться если у нас полностью совпадали и вкусы и привычки? Мы понимали друг друга с полуслова и веселили знакомых если, не сговариваясь, хором отвечали на вопросы. У нас были свои тайны и ритуалы, свой язык. Конечно мы называли друг друга уменьшительными названиями зверюшек. Мы были очень породистыми зверюшками, не какими-нибудь рыбками, котиками, зайчиками или совсем безыдейными малышами. Она умерла. У нее были удивительно пышные волосы почти метровой длины - к ней подходили
на улицах парикмахерши, уговаривали срезать и продать. Когда волосы запутывались, я часами их распутывал, боясь порвать хоть один волосок - это занятие нам очень нравилось. У нее были стильные клеши и хипповские фенечки на руках. Мы объехали автостопом всю Европу. Мы пили абсент в Праге и курили марихуанну в Амстердаме. Мы ночевали в нашей маленькой палатке, залезая в один спальник на обочинах немецких автобанов и французских железных дорог. Мы слышали крики сов в польской дубраве и боялись утреннего комбайна на австрийском кукурузном поле. Мы искренне верили что так
будет всегда. Женщине, с которой я сейчас живу, нельзя рассказывать об этом - она лишь удивленно поднимет брови: а как вы жили без удобств? Она в общем неплохая женщина, она довольна жизнью с перспективным журналистом, хотя и не интересуется моей работой. Она читает журналы мод, мечтает водить собственную иномарку и летать зимой с каким-нибудь мужчиной на Канары - например со мной. Она умерла. До последнего мига она так и не узнала что умирает. Я не знаю когда это произошло, не знаю даже где похоронено ее тело. Я знаю одно - мать вашу , та женщина, с которой я живу, никогда не сможет мне ее заменить, пусть даже она похожа чертами лица, пусть у нее такое же имя, фамилия и номер паспорта...
Леонид Каганов
четверг, 10 января 2008
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
"Просто это… это так неправильно, когда люди любят впустую..."
(с) трилогия Джуд
"скажи, малыш, ты не был в меня влюблен?"
конечно, нет. но грустно, что ты спросила..."
(с) притворщик
Дикая птица не дастся - смотри и жди.
Нежно приманивай. Шепотом. Шелком фраз.
Помнишь как в сказке: забросил свой невод и...
Пена морская. И тина. Но в третий раз...
Крылья мелькнули, но крылья исчезли - сон.
Вечная осень из радуги лепит дождь.
Пусто в ладонях. Малыш, за твоим окном
Солнце заходит. Последнее солнце...
Ждешь?
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
Тяжело отказаться от конфетки, от денек, от сна, а от человека - легко.
человеков на свете миллион.
И если вдруг глаза будут на мокром месте, то их просто надо переложить на сухое, и всё, проблема решена(с)
человеков на свете миллион.
И если вдруг глаза будут на мокром месте, то их просто надо переложить на сухое, и всё, проблема решена(с)
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
По карманам прячешь
Улыбки, апрель
И катушки
Безумных строк.
Ты из тех, кто может
Идти по земле,
Как по небу
Шагает бог.
За тобой - то кошки,
То стая волков.
За тобой
Поет тишина.
Ты одна из
Чудеснейших чудаков -
Тебе верит
Даже весна.
Улыбки, апрель
И катушки
Безумных строк.
Ты из тех, кто может
Идти по земле,
Как по небу
Шагает бог.
За тобой - то кошки,
То стая волков.
За тобой
Поет тишина.
Ты одна из
Чудеснейших чудаков -
Тебе верит
Даже весна.
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
Есть мужчины, с которыми рядом хорошо засыпать. И все.
Есть другие мужчины, с которыми рядом хорошо просыпаться. И ползти на кухню готовить завтрак.
Они - все.
Есть другие мужчины, с которыми рядом хорошо просыпаться. И ползти на кухню готовить завтрак.
Они - все.
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
- Я тебя люблю, - сказала она.
Он серьезно посмотрел на нее. Глаза его сияли.
- Три, - удовлетворенно произнес он.
- Что три?
- За те две тысячи дней, что мы знакомы, ты говоришь это в третий раз. Если говорить чаще, слова обесценятся. "Я тебя люблю!" станет вежливой банальщиной, такой же, как "привет!" или "как ваши дела?".
Он серьезно посмотрел на нее. Глаза его сияли.
- Три, - удовлетворенно произнес он.
- Что три?
- За те две тысячи дней, что мы знакомы, ты говоришь это в третий раз. Если говорить чаще, слова обесценятся. "Я тебя люблю!" станет вежливой банальщиной, такой же, как "привет!" или "как ваши дела?".
(с) Дмитрий Емец.
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
Это не любовь у нас с тобой прошла, а ее иллюзия испарилась.
Душа моя, ты не расстраивайся, все равно все пидорасы
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
Он как английское слово. Букв много, но одна треть из них нахер не нужна, а вторая треть произносится совсем не так, как видится на первый взгляд.
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
Забавные ощущения, когда всего-навсего двадцать минут назад была надежда и все было в общем-то неплохо. Ненавижу телефоны. Ненавижу смс.
Ненавижу, когда не я.
Ненавижу, когда не так, как я хочу. Я избалованная судьбой самоуверенная, самовлюблённая девочка. Всегда всё было так, как я того хочу. Все мужчины были моими. Надо признаться, я никогда не хотела трахнуть президента Гондураса, наверное, именно поэтому он не знает о моём существовании.
Когда мне говорили:"Я не верю в любовь", я думала:"Да ладно" и через месяц этот человек признавался мне в любви. Когда мне говорили:"Я не смогу полюбить", я была уверена - пиздит. И человек бегал за мной с букетами. Когда мне говорили:"Я не создан для серьёзных отношений", через полгода я отказывалась от обручального кольца.
А теперь. А теперь мой маленький приезжий театр одного актёра терпит крах и билеты остались в кассах - спроса нет. Аншлага не будет. Актёр увольняется. Фиаско, господа.
Я плачу навзрыд и стираю номер телефона Мужчины Моей Мечты. Потому что в мире должна быть гармония. На такую суку, как я, найдётся Станиславский, который только что сказал своё веское "не верю".
Я плачу навзрыд и стираю номер телефона Мужчины Моей Мечты.
Я плачу навзрыд и не могу нажать кнопку "удалить".
Я плачу навзрыд и ненавижу себя за это.
Я плачу навзрыд.
Ненавижу, когда не я.
Ненавижу, когда не так, как я хочу. Я избалованная судьбой самоуверенная, самовлюблённая девочка. Всегда всё было так, как я того хочу. Все мужчины были моими. Надо признаться, я никогда не хотела трахнуть президента Гондураса, наверное, именно поэтому он не знает о моём существовании.
Когда мне говорили:"Я не верю в любовь", я думала:"Да ладно" и через месяц этот человек признавался мне в любви. Когда мне говорили:"Я не смогу полюбить", я была уверена - пиздит. И человек бегал за мной с букетами. Когда мне говорили:"Я не создан для серьёзных отношений", через полгода я отказывалась от обручального кольца.
А теперь. А теперь мой маленький приезжий театр одного актёра терпит крах и билеты остались в кассах - спроса нет. Аншлага не будет. Актёр увольняется. Фиаско, господа.
Я плачу навзрыд и стираю номер телефона Мужчины Моей Мечты. Потому что в мире должна быть гармония. На такую суку, как я, найдётся Станиславский, который только что сказал своё веское "не верю".
Я плачу навзрыд и стираю номер телефона Мужчины Моей Мечты.
Я плачу навзрыд и не могу нажать кнопку "удалить".
Я плачу навзрыд и ненавижу себя за это.
Я плачу навзрыд.
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
на меня оборачиваются мужчины на улицах
а мне нужно, чтобы лишь ты один смотрел мне в глаза
а мне нужно, чтобы лишь ты один смотрел мне в глаза
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
Самая изощренная на свете пытка - открытый дневник кого-то, кто для тебя уже - "когда-то мы были..." Цветочек аськи в контакт-листе. Номер телефона в прокрутке. Старые письма, страницы которых дышат нежностью. Рука не поднимается, кто бы что не говорил, не поднимается, удалить, стереть, вычеркунть, выбросить, сжечь, забыть. Как.... если по-настоящему. Если хочется, но никак. Если как, но нельзя, пробовали - не получается. Если нечего сказать, нечего спросить, нечего дать.
Пытка знать, что кто-то каждый день видит, слушает, говорит, касается руки, слышит смех. И что, наверняка, по одним улицам, и что разминулись на пару минут, и что твои фотографии на компе будут мелькать среди пейзажей и закатов, и на чей-то невразумительный вопрос последует такой же невразумительный ответ: "так, общались когда-то" И что режут фразы, кафешки, места, билеты, смск-ки за две минутки до отхода поезда, будешь скучать, да, конечно, да, ну, что ты, увидимся, я буду ждать.
А в том, открытом, дневнике, все те же читатели, все те же писатели. И смайлики, и темы, и голос, звучащий со страниц, и кажется, как же это могло произойти, ведь не просто же так были, а были...
Пытка знать, что кто-то каждый день видит, слушает, говорит, касается руки, слышит смех. И что, наверняка, по одним улицам, и что разминулись на пару минут, и что твои фотографии на компе будут мелькать среди пейзажей и закатов, и на чей-то невразумительный вопрос последует такой же невразумительный ответ: "так, общались когда-то" И что режут фразы, кафешки, места, билеты, смск-ки за две минутки до отхода поезда, будешь скучать, да, конечно, да, ну, что ты, увидимся, я буду ждать.
А в том, открытом, дневнике, все те же читатели, все те же писатели. И смайлики, и темы, и голос, звучащий со страниц, и кажется, как же это могло произойти, ведь не просто же так были, а были...
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
Любовь - это когда вам все ново и все интересно.
Это когда одна карма на двоих.
Это когда одни и те же кошмары, одни и те же мысли, одни и та же краска в разных магазинах.
Это когда ты начианешь верить в телепатию.
И впервые в жизни боишься волновать плохой новостью.
Это когда тебя не только понимают, но и чувствуют.
Когда тебя оправдывают перед тобой же.
И рыдания, и мысль - как я без...
как я безумно тебя люблю.
Это когда одна карма на двоих.
Это когда одни и те же кошмары, одни и те же мысли, одни и та же краска в разных магазинах.
Это когда ты начианешь верить в телепатию.
И впервые в жизни боишься волновать плохой новостью.
Это когда тебя не только понимают, но и чувствуют.
Когда тебя оправдывают перед тобой же.
И рыдания, и мысль - как я без...
как я безумно тебя люблю.
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
Однажды мы уходим от тех, кто нас любит, чтобы потом всю жизнь мысленно к ним возвращаться.
В. Брусков
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
... потому что мой друг я тебя игнорирую в целом
слишком долго мой друг я тебя по частям забывала ...(с)..
слишком долго мой друг я тебя по частям забывала ...(с)..
восхитительно пьяна с трех-четырех - впрочем, кто считает - бокалов вина и в голове отдается его голос
вот оно - мое восемнадцатое июля, сегодня это уже вторник и разве не я говорила, что настанет тот день, когда отменят понедельники
навсегда
нет, я не скучаю
ни по светлому-доброму
ни по его словам и интонациям, которые может так лишь он
я не скучаю
по выражению лица, которое теперь могу лишь вспоминать-представлять и погружаться в это с головой, не забывая - черт возьми! - теперь уже не забывая выныривать
я не скучаю
по рукам, которые теперь обнимают совсем не меня, которые ловят совсем не мои вдохи и выдохи, которые теперь совсем чужие и родные для нее
теперь уже лишь она в полном праве скучать, а я просто на одно мгновение заняла место, которое никто не закреплял за мной
я имею на это полное право
то лето было как один сон
как один большой праздник мыслей и впечатлений, чувств и желаний
из нас выходили хреновые картографы, потому что вместо лекций мы бегали целоваться в близлежащие садики
и кто из нас поспешил, а кто ошибся в маршруте, история разберет, но эти неправильности были, пожалуй, самыми сладкими из того, что веретлось вокруг теми белыми ночами и неспешной сигаретной дымкой с чужого балкона
и я ни о чем не жалею
то лето было как один миг
я вдохнула, а выдохнула, кажется, лишь сегодня, в полной мере осознав, что голос, беспечно спрашивающий о моем местоположении, уже давно стал другим, ухитряясь не меняться
и я, оказывается, давно все сказала, в лихорадке не заметив
самые страшные слова, которые можно сказать
да, я ни о чем не жалею
я просто не люблю тебя больше
ни на одну секунду
больше
не
люблю
тебя
и дай тебе тот, в кого ты веришь, никогда не услышать эти слова
.
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
Есть люди, перед которыми не стыдно плакать. Красиво - закрывая глаза и позволяя слезам прозрачными каплями срываться с ресниц и чертить по лицу мокрые дорожки. Взахлеб - зарывшись в колени, с надрывными всхлипами и распухшим красным носом. Отчаянно - закусив ребро ладони зубами, чтобы хоть немного приглушить рвущийся наружу крик. По-разному. От тихого шмыганья носом до отвратительной пьяной истерики, забившись в угол дивана. Не стыдно. Перед ладонями, бьющими по щекам, перед голосом, произносящим ледяные уничтожающие слова, перед губами, скользящими по заломанным пальцам. Не стыдно. Заикаясь рассказывать причину, или просто молчать, скукожившись в трех шерстяных кофтах на кухонной табуретке, выдыхая дым в распахнутое окно. А утром не поднимать глаза лишь потому, что опухшие щелочки нестерпимо режет яркий свет, и сорванным хрипом пробормотать "пока" без "спасибо", потому что за такие ночи слов недостаточно. Есть люди, перед которыми не стыдно позволять себе роскошь побыть слабой. Настоящие люди.
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
... и я замерзла, да, потому что смотрю на него, он приходит уже в третий раз, и у него темные волосы и мой любимый парфюм, и под тонким темно-синим кашемиром у него сильные руки и пресс в кубиках (?), и глаза такие, как я люблю, самую капельку насмешливые, и голос слегка простужен, и он выдумывает какие-то новые и новые причины, чтобы зайти, и не слушает ответов на вопросы, просто смотрит, почти не отрываясь, в зрачки, и улыбается, задерживая руку с карандашом в своих ладонях чуть дольше, чем нужно, и я знаю, да, с ним будет весело на ста двадцати по объездной, и секс, вероятно, будет неплох, и я понравлюсь его маме ровно на столько, на сколько она не будет знать обо мне, и он не заставит плакать по ночам, и не будет груб, там где нужно и нежен там, где нет, и душа не будет выгибаться под напором ангстовых страстей, все будет легко, как нужно, как правильно в таких вот случайных коротких связках, только я не хочу отогреваться, или не хочу именно с ним ...
ты называешь странным, все то, что не можешь понять
это прошлое, вряд ли нам следует помнить о прошлом.
это ушлое дошлое зряшное бывшее (верь мне)
обнаглевшее счастье мое в варианте киношном
об которое билась то камнем то каплей то просто как дура
мне легко говорить я теперь совершенно другая
я взираю на все с туповатой ленивой ухмылкой.
ты еще покричи порыдай: о моя дорогая!
я услышу тебя не глухая но лучше не надо.
я к тебе не приду ни под вечер ни тайно ни в белом
из фамильного склепа а может быть прямо с вокзала
потому что мой друг я тебя игнорирую в целом
слишком долго мой друг я тебя по частям забывала.
что ж, желаю тебе ни добра ни покоя ни воли
ни сумы ни тюрьмы ни пристанища и ни причала
ах, какую любовь мы бездарно с тобой запороли
и не дай нам господь начинать эту песню сначала.
это ушлое дошлое зряшное бывшее (верь мне)
обнаглевшее счастье мое в варианте киношном
об которое билась то камнем то каплей то просто как дура
мне легко говорить я теперь совершенно другая
я взираю на все с туповатой ленивой ухмылкой.
ты еще покричи порыдай: о моя дорогая!
я услышу тебя не глухая но лучше не надо.
я к тебе не приду ни под вечер ни тайно ни в белом
из фамильного склепа а может быть прямо с вокзала
потому что мой друг я тебя игнорирую в целом
слишком долго мой друг я тебя по частям забывала.
что ж, желаю тебе ни добра ни покоя ни воли
ни сумы ни тюрьмы ни пристанища и ни причала
ах, какую любовь мы бездарно с тобой запороли
и не дай нам господь начинать эту песню сначала.